Белоснежка для Его Светлости - Страница 26

— Ты будто понимаешь, — иронично протянул он.

— Почему нет? Я же женщина, — сказала гордо.

— Ты‑то? Не — е–е, ты чертенок в юбке… кхм… в штанах, — исправился Варг.

— Не нравлюсь? — глядя на расшитый ворот мужской рубахи, спросила тихо.

— Я этого не говорил, — уклончиво ответил он. — Это ты у нас на нелестные характеристики мастер, хоть блокнот заводи и записывай… какой я ужасный человек.

— Не надо передергивать, — проворчала, согреваясь в его руках. — Нормальный ты… но все равно несносный, — и сладко зевнула, прикрыв ладошкой рот.

— Угу, еще старый, страшный… — напомнил эррисар, а я, возмущенно засопев, буркнула:

— В зеркало себя видел? Огромный медведь с жуткими глазами и каменной физиономией. Еще и виски бритые, одежда странная… чего ты от меня ждал? С непривычки немудрено испугаться.

— Привыкла?

— В процессе.

— И как теперь? Все еще не нравлюсь? — спросил Варг вроде бы равнодушно, но я почувствовала, как напряглось его тело.

— Нравишься, — призналась со вздохом. — Но иногда так бесишь, что убить готова!

Муж рассмеялся, как мне показалось, с облегчением. И я тоже улыбнулась, прикрыв отяжелевшие веки. Хотела узнать, куда летим, и попросить его устроить экскурсию по ночному городу, раз все равно гуляем, но было так лень, что я ничего не сказала, только подумала. С этими мыслями и провалилась в сон, ощутив перед тем, как уплыть в страну грез легкий поцелуй на своем виске. Или мне просто хотелось, чтобы он был, оттого и приснилось?

Той же ночью…

Обогнув по кругу левиафанов, Варг опустил руку в привязанную к седлу сумку и закрыл миниатюрную шкатулку, из которой лились усиленные магией звуки, умиротворяюще действующие на морских змей, после чего направил виверну к дому. Пригревшаяся в объятиях мужа супруга спала и, судя по легкой улыбке, витавшей на ее губах, видела сладкие сны. Немного подумав, эррисар добавил к естественной усталости, сморившей девушку, немного сонных чар, чтобы она ненароком не очнулась и не вляпалась куда‑нибудь еще. Пусть отдыхает. День был тяжелый, ночь… кхм, незабываемая.

Последняя мысль вызвала у мужчины рваный смешок. Будет, что детям потом рассказывать: как папа сбежавшую маму после свадьбы ловил. А Снежка продолжала тихо посапывать, доверчиво прильнув к мужской груди, и Варг, сам того не замечая, поглаживал ее по волосам, плечам, спине, прижимая все сильнее. Хрупкая, легкая, наивная девочка с непокорным характером. А ведь она его удивила сегодня. Не тем, что пробила магическую защиту, которую он, предчувствуя гнев жены, активировал, покинув ее спальню (хотя этим тоже). А тем, что не отправилась к гостям демонстрировать семейные проблемы. Обиженный ребенок, коим она казалась порой, именно так бы и поступил, пойдя на поводу у собственного эгоизма. А его девочка улетела подальше от жилых островов и охочих до сплетен людей, не понимая, что море может быть очень опасно.

Все же стоило ей рассказать о местной жизни больше. Но в предсвадебной суете как‑то не нашлось времени, чтобы объяснить невесте, почему нельзя носиться сломя голову на летающей доске по окрестностям. Эррисар, привычный к реалиям Рассветного края, просто упустил этот момент, посчитав, что его запрета на полеты без создания подходящей площадки будет достаточно, чтобы девушка отказалась от необдуманных поступков. Любой маг света так бы и поступил, да и большинство снежных — тоже. Но леди Дигрэ… хотя теперь уже леди Лиам с головой дружила не всегда. А он, дурак, еще и масла в огонь подлил, разозлив супругу перед уходом. Права она — сам во всем виноват. Не следовало давить, требуя немедленных решений. И уж тем паче не стоило поминать любовниц, которые для маленькой собственницы были все равно, что красная тряпка для быка.

Мысль о том, что молодая жена его ревнует, вызвала улыбку. Наверняка идиотскую и совсем не подходящую эррисару, но… в сумерках ведь никто не видит. В отличие от Снежаны Варг насчет своих бывших пассий был совершенно спокоен. После первой любви, оставившей рваную рану в душе мужчины, он зарекся подпускать женщин слишком близко, разве что эта женщина — друг, как Эннарин, которой Лиам доверял почти как Ингольву и отцу. С любовницами же отношения у мужчины были совсем иными. Он навещал их несколько вечеров в неделю, дарил подарки, приятно проводил время, справлялся, не надо ли чем помочь, и уходил в свою «берлогу», где кроме него проживали лишь две служанки — гомункулы, да куда периодически захаживали мама с Уной, вызвавшейся вести хозяйство в доме деверя.

Близняшек, которых эррисар перекупил у бродячего цирка, где две невероятно пластичные сестренки выполняли акробатические номера на радость публике, все устраивало. Варг обеспечил их собственным домом и долей на жемчужных плантациях, взамен же ожидал верности, ибо делить свое с кем‑то не любил так же, как и Снежка. Девочки не подвели, и часы, которые они проводили втроем, были весьма насыщенными и, безусловно, полезными для здоровья. Но, как верно прозвала циркачек Амелия, сестры, пусть это и грубо звучит, являлись для любовника «постельными куклами», с которыми было приятно иногда заниматься сексом… и только. Впрочем, девушек это ничуть не смущало. В чем они не раз уверяли своего покровителя.

С теткой Уны ситуация сложилась другая. Рано овдовевшая молодая женщина была достаточно обеспечена финансово, поэтому покровительство ей не требовалось, а связь с сильным мужчиной, имеющим власть, — да, чтобы была достойная защита от претендентов на руку, сердце и имущество богатой вдовы. На этом они с Варгом и сошлись. По крайней мере, он так считал. С Амелией мужчина тоже был предельно честен с самого начала, но она, судя по высказанному вчера, рассчитывала на большее. Вернее, не так. Амелия не хотела перемен, которые пришли вместе с вынужденной женитьбой удобного во всех смыслах любовника. И в стремлении удержать былые позиции начала нести всякий бред про любовь, доверие и прочие вещи, забыв о том, что эррисар сознательно не допускал их в отношениях с женщинами, с которыми спал. Он для того трех любовниц и завел, чтобы ни одна не возомнила себя единственной. Все, что требовалось от них мужчине, — это хороший секс. В жизнь же свою, как и в дом, он старался никого не пускать.